Его подлинная страсть - Страница 11

– Мне любопытно: почему вас так называют? Такой необычной кличкой. Можно было взять какое-нибудь символическое имя или другую кличку. А Дронго – это название птицы, насколько я знаю. И непонятно, почему вам нравится, когда вас так называют.

– Это произошло много лет назад, – пояснил эксперт, – тогда мне понравилась эта небольшая отважная птичка, которая смело защищала свое гнездо от хищников. И еще одна особенность – эта птичка умеет имитировать голоса других птиц, в том числе и хищных, таким необычным способом отпугивая незваных гостей от своего гнезда. И мне понравилось это слово. Ничего особенно загадочного в этом нет. Но я не думал, что оно станет таким популярным, простите за нескромность. И теперь слово Дронго станет синонимом сыщика, а не птицы. Хотя здесь тоже есть свои характерные особенности. Один из моих «заклятых друзей», очевидно недовольный моей персоной, написал, что Дронго как птица питается фекалиями. Возможно, он считал, что таким образом сможет обидеть меня сильнее других. Но это было всего лишь забавно.

– Надеюсь, вас не обидел мой вопрос?

– Конечно, нет. Меня действительно называют именем этой птицы, и я уже давно привык к подобному обращению. Оно пристало ко мне намертво, и некоторые даже знают меня по этой кличке, забывая о моем настоящем имени. Иногда это бывает даже полезно, когда не знают твоего настоящего имени, а легенда про сыщика Дронго не имеет ко мне никакого отношения.

– Судя по той информации, которую я знаю, вы один из самых успешных и узнаваемых сыщиков в мире, – сказал Лоусон. – На вашем счету столько раскрытых тяжких преступлений, запутанных интриг, разоблачений опасных маньяков! Один мой знакомый английский юрист сказал, что только за то, что вы нашли известного маньяка Ангела Боли, наводившего ужас на всю Европу, вас следовало бы причислить к категории выдающихся сыщиков двадцать первого века. Говорят, что вы сумели дважды найти в России еще более опасного маньяка, который занимал должность директора института архитектуры. Неужели это правда?

– К большому сожалению, да. Нам удалось его задержать, а он смог сбежать. Пришлось искать его во второй раз.

– И вы его снова нашли?

– Слишком поздно, – признался Дронго, – он уже успел к этому времени совершить очередное преступление.

– Значит, это правда, – удовлетворенно произнес Лоусон, – интересно разговаривать с человеком, о котором ходят подобные легенды.

– Они бывают не всегда точными и почти всегда преувеличенными, как и всякие легенды о живом человеке, – недовольно сказал Дронго. – А вы не хотите ввести меня в курс дела, рассказав, зачем меня сюда пригласили и почему я оказался в Лондоне?

– Вам все расскажут, – улыбнулся Лоусон, – не торопитесь.

– Меня волнует судьба моего помощника, – признался Дронго, – который не отвечает уже несколько часов. И я почти убежден, что его молчание так или иначе связано с вашей законспирированной организацией.

Лоусон нахмурился.

– Какого помощника? – спросил он. – Вы нарушили наше условие и взяли с собой помощника?

– Я не мог этого сделать хотя бы потому, что мой билет принес господин Зорин, а других билетов на этот рейс в Париж не было и мой помощник не мог оказаться со мной в одном лайнере, – пояснил Дронго. – Чтобы не волновать вас и выполнить условия нашего негласного договора, я предложил своему помощнику самому прилететь в Париж, чтобы помочь мне в случае необходимости. И боюсь, что ваши люди, обнаружив его, приняли меры не самого адекватного характера, что исключает мое сотрудничество с вами в случае его смерти.

– Это так принципиально? – сразу спросил Лоусон.

– Разумеется.

– А почему вы думаете, что именно мы виноваты в том, что ваш помощник молчит?

– Я не думаю, господин Лоусон. Я в этом уверен. Он встречал меня в аэропорту, хотя и не подходил ко мне близко и мы с ним не разговаривали по телефону. Затем он сопровождал нас до Северного вокзала Парижа, где неожиданно замолчал и исчез. Согласитесь, что у меня есть все основания подозревать именно вашу организацию в причастности к его исчезновению. Надеюсь, что не к устранению. Если его устранили, то вы можете предложить водителю повернуть обратно. Я не стану с вами работать ни при каких условиях. Даже если счет на моей кредитной карточке вырастет еще на один ноль.

– Вы сами виноваты, – убежденно произнес Лоусон, – вас предупреждали о недопустимости подобных действий.

– Каких именно? Я ничего не нарушил. Мой помощник не полетел со мной в Париж, как не прилетел туда и мой напарник Эдгар Вейдеманис. У меня в столице Франции масса знакомых, и кто-то из них мог меня встречать, на случай если ваш представитель не успеет меня встретить. Или вообще не узнает. Мой помощник не подходил ко мне, не разговаривал со мною, не пытался вступить в контакт. А потом приехал на вокзал, только для того, чтобы убедиться в моей безопасности. И неожиданно он пропадает. Согласитесь, что это не лучший способ начать сотрудничество.

Лоусон молчал. Он словно размышлял.

– Вы можете позвонить и проверить, где именно он находится, – предложил Дронго, – или, пока еще не поздно, повернуть обратно.

– Поздно, – сказал Лоусон, – мы уже едем.

– Надеюсь, «поздно» только в смысле дороги, а не возможного несчастья, которое с ним произошло?

– Этого я не могу вам сказать, – честно признался Лоусон. – Когда мы будем на месте, я постараюсь навести справки и выяснить, кому нужен был ваш помощник.

– Звонить отсюда невозможно?

– Безусловно. Никто не станет разговаривать со мной по телефону на столь щекотливую тему. Вы должны нас понимать.