Его подлинная страсть - Страница 32

– Он все сделал правильно, – пояснил Дронго, усаживаясь в кресло и продолжая рассказывать. – Обычно они проводят вскрытие по утрам в самой клинике. Им предъявили труп, зарегистрированный под именем Цзина Фенчужа, труп китайца примерно пятидесяти лет. И они его добросовестно выпотрошили. Китаец в этом возрасте, страдающий целым букетом онкологических заболеваний. Ранение в голову. Все верно, но совсем не так, как мы думали. Заведующий моргом убежден, что труп погибшего брокера подменили. Он вспомнил, что давал свои ключи каким-то итальянцам. Ночью, в день самоубийства брокера, неизвестная полицейская машина привезла труп, который нигде не был отмечен. Бантинг, тот самый заведующий, убежден, что труп подменили. Он сам завязывает бирки своим фирменным узлом и видел, что там бирки завязаны иначе. Утром Рутенберг и Синг осматривали другое тело.

– Они могли перепутать, – недоверчиво спросил Лоусон, – профессор с таким стажем и опытом не узнал нужного мертвеца?

– Он его никогда не видел, – пояснил Дронго, – и там поточный метод. Сразу несколько трупов в день. Ему выкатили тело, он добросовестно провел вскрытие. Стаж и опыт профессора Рутенберга, как и добросовестность его ассистента врача Синга, сыграли на этот раз против них. Им достаточно было одного взгляда, чтобы понять источники болезни убитого и его проблемы. Что они и зафиксировали в протоколе. Им не поручают идентифицировать личности трупов, им поручают их вскрытие. А потом родственники сожгли труп неизвестного мужчины, тело которого им выдали.

– И все из-за того, чтобы прикрыть самоубийство брокера? – все еще не веря рассказу Дронго, спросил Лоусон.

– Именно так. И я уверен, что это было не самоубийство, а самое настоящее убийство. Очень уж серьезно готовились к этому преступлению. Нужно было заранее все спланировать и найти подходящего человека, похожего на китайца, с полным букетом онкологических заболеваний и примерно одного возраста с брокером. Заранее сделать слепок с ключей, переодеться в полицейскую форму и привезти труп на подмену.

– Такая грандиозная операция, – сказал Лоусон, – вам не кажется, что мы все больше и больше увязаем в расследовании этого обычного самоубийства, которое так неосторожно и быстро закрыли местные власти?

– Они учли все факты по этому делу, – вздохнул Дронго. – Есть записка, написанная рукой самого брокера, выстрел слышали два свидетеля, в его кабинете в этот момент никого не было. И еще протокол патологоанатомической экспертизы, подписанный таким известным врачом, как профессор Рутенберг. Любой следователь на их месте закрыл бы дело с абсолютной уверенностью, что поступает правильно, разумеется. Если не знать, что погибший сознательно играл на понижение золота и должен был получить очень неплохие дивиденды.

– А вы сразу догадались? – мрачно спросил Лоусон.

– Не сразу. Но появление Куан Айминь в момент самоубийства меня сильно насторожило. И второй звонок к Радживу, когда кто-то очень предусмотрительный и разумный, решив сыграть на его семье, позвонил якобы из иммиграционной службы, что я сам сделал. Таких случайностей не бывает. Бантинг признался, что показывал и давал ключи каким-то двоим посторонним итальянцам. А ночью, перед вскрытием тела брокера, полицейские приехали в морг клиники и нигде не зафиксировали свой визит. А утром он нашел тело с биркой завязанным иным способом узлом. Все совпадает. Тело успели заменить, и профессор Рутенберг дал абсолютно верное заключение. А следователи также правильно закрыли это дело.

– Что думаете теперь делать?

– Отыскать секретаря умершего брокера. Вы что-нибудь смогли найти?

Лоусон молча протянул ему два листка бумаги.

– Все, что удалось найти о Чжан Сюли, – пояснил он. – Ей тридцать четыре года, работала раньше в офисе компании «МакДермот», потом в представительстве страховой компании. Владеет, кроме английского, китайским и испанским языками, что нормально для жительницы Нью-Йорка. Не замужем, детей нет. Одно время жила с другом у него дома. Мать живет в Чайнатауне, друг жил в Бруклине.

– Китаец? – уточнил Дронго, просматривая лист бумаги.

– Американец.

– Это я понимаю. Здесь все американцы. Я имел в виду, он был американцем китайского происхождения?

– Нет. Белый. Питер Форли. Торговец подержанными машинами. Младше ее на четыре года. Но в прошлом году они разошлись, и она вернулась к матери. В деле есть адрес и телефон их дома в Чайнатауне.

– Он не отвечает, – напомнил Дронго, усаживаясь в кресло.

– Да, я знаю. Я тоже звонил к ним домой и на ее мобильный. Дома телефон не отвечает, мобильный отключен. Но можно поехать к ней домой. Это недалеко отсюда, в Чайнатауне на Манхэттене.

– Где Вирджиния?

– Ждет нашего вызова у себя в номере.

– Как досье на остальную «семерку»?

– Готовим, – ответил Лоусон. – Кстати, наша арендованная машина уже здесь. Представительский «Кадиллак» серого цвета. Надеюсь, что вам понравится.

– Я плохо вожу машины, – признался Дронго.

– Ничего, – усмехнулся Лоусон, – я хорошо вожу автомобили. И Вирджиния, как настоящая американка, тоже неплохо водит. К тому же она знает Нью-Йорк. Поэтому проблем у нас не будет.

– Тогда поедем, – сразу решил Дронго, – где квартира ее матери?

– На Малбэрри-стрит, – ответил Лоусон, – недалеко от парка Колумбус.

– Они богаты?

– Не думаю, что особенно богаты, хотя молодая женщина училась в Колумбийском университете. У матери какой-то китайский магазин. Кажется, продуктовый. А отец погиб восемь лет назад. Утонул во время купания.